Помни и улыбайся. Стихи и проза - Valentina Winter

Помни и улыбайся

Стихи и проза

Valentina Winter

Фотограф Gerda Heroin

© Valentina Winter, 2017

© Gerda Heroin, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-1781-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Проза

Не все потеряно

Несколько непрочитанных сообщений в социальной сети. Пара пропущенных вызовов от друзей. Кто-то ищет меня. А мне все равно. Меня нет уже вторые сутки. Я лежу на полу, посреди комнаты, раскинув руки. Вокруг меня гора пачек из-под чипсов и прочей дрянной пищи. Музыка долбит во всю мощь, но я не слышу слов песни. Нет, конечно, биологически я жив. Но в воображении меня уже сотню раз нашли полуразложившимся в пустой квартире, погибшем от внезапной остановки сердца. К несчастью, мое сердце работает исправно. Поэтому остается только лежать вот так. Со всеми бывало такое. Лежишь один, в пустой комнате, думаешь. И внезапно осознаешь, что ты устал влачить это жалкое существование. Ты – никто. Теоретически, практически, логически, дедуктивно, индуктивно, по статистике, по теории больших чисел, по Фрейду, по Ницше, по Дарвину. По-любому. А еще ты хочешь убивать. И миллионную толпу рабов, которые построят для тебя памятник высотой с три диаметра Земли. Ты лежишь, насилуешь и без того измученный воспаленный мозг идеями о бессмысленности бытия. Ты ничего не добился. Но все говорят тебе: «Эй, еще не все потеряно!» Фраза «не все потеряно» для меня значит: «Ты олигофрен, но есть шанс, что ты станешь полноценным членом общества. По крайней мере, тебя можно научить пользоваться дрелью и унитазом». В моем случае потеряно уже все. Нет, унитазом я пользоваться умею. Просто меня отчислили из университета, уволили с работы и бросила невеста.

Я мог бы продолжать бесконечно жалеть себя, но сделать этого мне не удалось. Громко хлопнула входная дверь и на пороге комнаты появилась Катя – моя старая подруга, которую я знаю со школьных лет. Сначала я удивился, но потом вспомнил, что сам дал ей ключ от квартиры, чтобы она поливала цветы, пока я был в отъезде. Она скрестила руки на груди и, прищурив глаза, уставилась на меня. В ее глазах не было жалости или презрения. Я больше всего боюсь этого. Невыносимо, когда тебя жалеют или презирают окружающие. Но это не мешает мне испытывать те же чувства по отношению к самому себе. Катя смотрела на меня с интересом.

– Так и будешь валяться?

Я не пошевелился.

– Да.

Катя вздохнула, прошла в комнату и выключила музыку. Стало до отвращения тихо. Не люблю тишину. Нет возможности заглушить свои мысли.

– И что ты здесь делаешь? – Катя зависла надо мной как немой укор.

Я поморщился. Вредная девчонка не могла не испортить этот и без того невеселый день. Она всегда умудрялась появится в самый неподходящий момент.

Вообще Катя хорошая девушка, но сейчас ее присутствие бесит. Она мешает мне страдать.

– Не молчи на меня! – Катя пощелкала пальцами перед моим лицом. – Что ты делаешь?

– Я пишу жалобы в германское объединение рейхсдойче и фольксдойче, в орден тевтонов и бомжу Афанасию с омского ЖД вокзала. Не видишь, что ли? – Я закрыл глаза, показывая, что продолжать беседу я не намерен. Но Катю мои намерения, конечно же, не интересовали.

Она распинала окружавший меня мусор и за воротник выволокла в коридор. Я не сопротивлялся, притворяясь овощем. Просто я знал, что сил Кати не хватит на то, чтобы вытащить меня дальше коридора. Но упрямая девица не сдавалась. Она подошла ко мне с другой стороны и взяла ногу в дырявом носке и зажала подмышкой. То же произошло со второй ногой. Она снова потащила мое безвольное туловище, попутно ударив меня головой о табурет. Я уверен, что она специально это сделала. От удара в голове появились новые мысли. Отчислили из универа? Ну и что? Я вообще не хотел поступать на эту специальность и впустую потерял три года. Теперь есть шанс изменить ситуацию и попробовать себя в том, что по-настоящему интересует. Работа? Я был сисадмином. Непыльная работенка… Найду что-нибудь лучше. Невеста? Мы были знакомы год, все так быстро развивалось… Да, пожалуй, это наиболее значимое событие из всех и по этому поводу стоит погрустить.

Катя выволокла меня в подъезд, снова ударив мою многострадальную голову о порог. Ее покрасневшее от натуги лицо выглядело веселым и довольным.

– Эй, туша, может сам уже пойдешь? Я же от тебя не отстану, – Катя подняла руки, выпустив мои расслабленные ноги из захвата подмышек. Они шлепнулись на пол. Я нехотя поднялся. Пошевелив голым пальцем сквозь дырку в носке, я подумал, что идти куда-то босиком не есть хорошо. Вернулся в квартиру за ботинками. Не думаю, что надев их я стал выглядеть интеллигентнее, но в них хотя бы удобнее ходить. Катя, ухмыляясь, глядела на меня, торжествуя от этой маленькой победы над моим упрямым заторможенным существом. Красивое лицо, которое я видел ежедневно на протяжении многих лет, сейчас стало немного незнакомым, с новыми чертами, которых я раньше не замечал. Образ бывшей невесты померк в моем сознании и отошел на задний план. Я неотрывно смотрел на Катю и вдруг понял, как глупо провел последние два дня, раздражая соседей громкой музыкой. Нужно было не лежать, а поговорить с Катей и, после ее (конечно же) гневной речи, начать жить заново. Ведь… еще не все потеряно, да?

Помни и улыбайся

Доброе утро, милая.

Надеюсь, солнце, что разбудило тебя, сейчас касается тоненьких веток и бросает сквозь них золотистые веснушки на твои цветочные обои так же задорно, как оно бросает их на белые стены моей палаты. Если это так – я рад, что мы видим одно и то же.

Надеюсь, твой утренний кофе крепок и вкусен – вкуснее моих микстур и крепче моего здоровья.

Знаешь, милая, я чувствую, что это все. Лето заканчивается. Впереди остается, в лучшем случае, неделя угасающего тепла, этих оборванных переписок, неприятных процедур. Затем все, я сяду в свой последний поезд, и наступит бесконечная осень. Не плачь, милая, не надо. Я хочу уйти налегке, без груза твоей печали.

На улице так хорошо, опять моросит дождь… Мне кажется, дождь пахнет медовым рафом, спелыми яблоками и чем-то арбузным. Но, может быть, это просто галлюцинации от лекарств. Ты видишь, как колышутся на ветру клены?

Мое окно открыто, я чувствую, как свежий ветер гуляет по палате, нежно гладит меня по иссушенной коже рук. Это приятно, но твои прикосновения лучше и нежнее. Ветерок скользит по голове… Знаешь, если бы у меня были волосы, они бы мужественно развевались. Но последний свой волос я нашел вчера на подушке. Он был уже не такой золотистый, не такой мягкий – скорее похож на солому. Но мне не жаль свою голову, не жаль больные руки, которыми я едва могу держать ручку, чтобы писать это. Мне искренне жаль лишь оставлять тебя одну здесь – в этом сумасшедшем холодном мире, в котором я больше не смогу согреть тебя горячим глинтвейном, объятиями и одеялом. Как жаль, что я больше не смогу укутывать твои вечно ледяные ноги этим самым чертовым одеялом…

От боли и памяти некуда деться, но помни – я всегда буду рядом дыханием ветра и лучами солнца. Я, как и прежде буду врываться по утрам в твою спальню и с задорным шумом будить тебя – только теперь незримо. Я так же буду в твоем бокале с вином. Когда после третьего глотка тебя приобнимет за плечи легкость, и слегка закружиться голова – это буду я, отныне вечно веселый я. Я буду в нежности твоих шелковых простыней, в отблесках витрин – во всем, где мы были с тобой, милая, где есть частичка нас.

Я не хотел просить тебя о чем-то, связанным со мной, это слишком эгоистично и жестоко… Но я умоляю тебя, сохрани воспоминания обо мне, помни не только, как я был счастлив и весел с тобой, но и как я был потерян и болен, избит и пьян, как стоял перед тобою, покорный и верный на коленях. Запомни, каковы были на ощупь мои шрамы. Собери по кусочкам места, где мы были. Вспомни, как звучал город в день нашего знакомства, чем пахло в кафе на первом свидании, и какого цвета было небо, когда мы лежали на крыше моей многоэтажки, и курили то, что нельзя. «С поцелуями между затяжками», помнишь? Помни, милая. И улыбайся! Улыбайся, как бы не было горько.

От дерева только что оторвался сухой кленовый листик, упал посреди моей комнаты. Мне кажется, что я – этот листик. Во всяком случае, уже совсем скоро я им стану. Может быть, еще через три таких письма.

Мне нехорошо, хочется спать. Я теперь много сплю, знаешь. Я сейчас допишу и прилягу, надеюсь, что во сне мне приснишься ты – в своем невероятном платье цвета мяты, с самой теплой улыбкой и локонами, что спускаются с плеч каштановым водопадом. И надеюсь так же, что когда проснусь, увижу тебя рядом. Приходи, пожалуйста. И только когда ты придешь, я скажу, как сильно я тебя люб…

Кофе

«Сначала ты не представился. Возник из ниоткуда и оказался около моего столика в уличной кофейне. Сел без приглашения. Посмотрел на меня в упор. Я так удивилась, не знала, что сказать… Только вопросительно взглянула на тебя. Ты же перевел взгляд на чашку эспрессо, которую я держала в руках, и самым недовольным и категоричным тоном заявил: